Алена Водонаева, телеведущая:

Здравствуйте, дорогие зрители канала Russia.ru. Сегодня четверг, и это значит, что я, Алена Водонаева, в очередной раз пригласила суперинтересного молодого человека, ко мне на разговор. И сегодня сюрприз. Тема будет оперная, и у меня в студии Василий Ефимов, тенор. 

Василий Ефимов, оперный тенор:

Добрый  день. 

Алена Водонаева:

Василий, добрый день. Когда искала информацию о вас, где-то напротив вашей фамилии  читалось просто тенор, а где-то лирический тенор. И мне интересно, сколько  существует разновидностей тенора? 

Василий Ефимов:

Знаете, разновидностей тенора существует довольно много, но каждый раз, когда это переводится  с итальянского языка на русский, все равно получается чуточку  неправильно. Есть драматический тенор, есть лирический, есть лирико-драматический, есть Вагнеровский тенор. 

Алена Водонаева:

И они  все кардинально отличаются? 

Василий Ефимов:

Да, если, например, герой-любовник, то хочется, чтобы он звучал нежно, сладко, как  Сергей Яковлевич Лемешев. А если, например, какой-то страшный убийца, как Отелло, то тут, конечно, нужен тембр поплотней и пострашней, чтоб навести ужас на дам. 

Алена Водонаева:

Ты один из самых молодых солистов в «Геликон-опере», но тебе 29 лет. И на самом деле мне  сложно вот сейчас глядя на тебя представить, что ты такой молодой, желторотый юнец все-таки молодой, но уже мужчина. И мне интересно, неужели вот в опере существуют очень-очень взрослые солисты и, когда человеку 29 лет, считается молодым. Это как так? 

Василий Ефимов:

Ну, конечно, потому что обычно в 29 лет люди только начинают. Нынешняя звезда мировой оперы, например, Йонас Кауфман, вышел на сцену только в 38. И поэтому, когда говорят, что 29 и уже какой-то стаж, это уже у общественности шок. Сейчас изменилась общая звучащая культура того, что звучит из телевизоров, из радиоприемников. Людям довольно тяжело стало адаптироваться к иному звучанию, которая имеет оперная музыка и классическая музыка вообще. Поэтому возраст, в котором мы стали приходить на сцену, он, конечно, отодвинулся в более позднюю сторону. 

Алена Водонаева:

А ты сам лично начал во сколько серьезно выходить и исполнять вот уже? 

Василий Ефимов:

Ну, все  началось довольно давно. У меня ужасающее  совершенно тщеславие и поэтому, когда в детстве по двору прошел слух, что там где-то будет открываться  оперная студия, то я, конечно, туда первым делом побежал. Вот спросил у мамы перед этим, что такое опера. Мама сказала: «Ну, это когда тетечки, дядечки толстые выходят на сцену и громко поют чего-то там, все непонятное». Я нашел какие-то пластинки, выучил какие-то там 2-3 арии и пришел, сказал там с умным видом, что я вот вам сейчас спою арию из оперы «Снегурочка». На меня, люди, которые сидели на прослушивании, открыли глаза и говорят: «Чего? Ты нам спой какие-то «Крылатые качели», тили-тили, трали-вали». Ну, вот с этого все и началось. И потом постепенно, когда выяснилось, что я больше ничего не могу делать. И мне уже ничего не оставалось делать – только идти дальше в оперу, в консерваторию. 

Алена Водонаева:

Как правило, оперные певцы довольно крупные  такие. 

Василий Ефимов:

Ну, да, конечно. 

Алена Водонаева:

Ты планируешь становиться таким? 

Василий Ефимов:

Я думаю, что в XXI веке пора менять какие-то стереотипы. Безусловно, Паваротти был и остается певцом на века. Но качество его пения абсолютно затмевало для людей то, что он выглядел просто как очень большой и невероятно толстый человек. Монтсеррат Кабалье открывала рот и все забывали о том, что она еще не до конца вышла на сцену. 

Алена Водонаева:

А с  чем это связано? Это случайность  или это просто, вот есть, какая-то определенная диета для улучшения голосовых связок и вот, т.е. приходится расплачиваться за голос такой внешностью? 

Василий Ефимов:

Я думаю, что, конечно, диеты нет. Но мне кажется, что дело в том, что когда заканчивается опера, за которую ты очень сильно и напряженно работаешь – очень хочется, куда-нибудь пойти, что-то съесть. 

Алена Водонаева:

Расслабиться. 

Василий Ефимов:

Не то, чтобы расслабиться. Просто хочется есть, как вот, как от любой такой сильной физической работы. 

Алена Водонаева:

После стресса, да. 

Василий Ефимов:

Да. А в Москве, например, в половине двенадцатого вечера, открыто очень мало мест, и остается один Макдональдс. Представляете себе перспективу, после трех спектаклей в неделю и позднего ужина Биг-маком? Можно, конечно, не есть. Можно сидеть на какой-то диете, но нужно просто находить в себе физические силы для того, чтобы эффективно работать и,без какой-то технической поддержки, просто самим собой наполнять зал, причем не только голосом, но еще и какой-то эмоцией. Голодный живот – это мысли только о том, чтобы скорей поесть, найти где-нибудь, какой-то салат или булку. 

Алена Водонаева:

Это будет  отражаться на энергии, которую ты отдаешь  в зал? 

Василий Ефимов:

Да, конечно. Как всегда. Для того чтобы хорошо петь, мне кажется, нужно есть и  делать то, что нравится. Потому что выходить на сцену нужно исключительно с хорошим настроением. Никого не интересует, что у тебя дома проблемы. Хорошее настроение – это единственное, мне кажется, и диета, и рецепт для того, чтобы хорошо петь. Ты выходишь на сцену, ты не выучил ноты, ты не помнишь текст, тебе жмут ботинки и твоя рубашка недостаточно чиста, и это все видят, но, чтобы ни было, ты должен выходить с настроением, говоря: «Дорогие друзья, я для вас сейчас с удовольствием спою». А вы, пожалуйста, послушайте, как мне хорошо. 

Алена Водонаева:

У меня сложилось такое впечатление, что  опера - это, довольно, консервативный вид искусства, т.е. в отличие от эстрады, которая постоянно меняется и развивается, опера все-таки она довольно - таки стабильна. И мне вот интересно, по современным произведениям пишутся ли новые оперы? 

Василий Ефимов:

Я думаю, что нужно начать с того, что  эстрада вышла из оперы. Ведь в XVIII-XIX веке не было же радио, телевидения, никаких  средств, которые могли нести  другую музыкальную культуру. Поэтому куда люди шли по вечерам? Да, конечно же, в оперу, в театр, читали книжки, музицировали сами дома. Но что же они музицировали? Что же они играли? Конечно, то, что сейчас самое популярное – опера. Это тут же издавалось, как современные диски. И опера – это популярная музыка, только другого времени. Поэтому когда наступил ХХ век, началась пора эстрады и музыки популярной. Популярными просто стали чуточку другие вещи, менее глобальные, скажем так. Потому что жизнь очень ускорила свой темп. Поэтому опера просто, скорее всего, отошла немножечко на второй план. Что касается того, развивается ли она и создаются ли новые произведения? Безусловно. Ресурсы оперы исключительно расширяются благодаря современным каким-то цифровым технологиям, например. Есть огромные постановки, в которых задействованы телевизоры, жидкокристаллические экраны, эффекты синего экрана. На сцене человек делает одно, а по телевизору видно, то он в этот момент качается на какой-то, я не знаю, качалке-лошадке. Что же касается совсем новых произведений, то, безусловно, они создаются. И, несмотря на то, что литературные сюжеты очень сильно исчерпаны, действительно, это так. Но, тем не менее, остаются какие-то сюжеты исторические. Остаются сюжеты о каких-то человеческих качествах. Остаются сюжеты о любви. 

Алена Водонаева:

Но опера  «Царица», кстати, это современная опера. Мне очень интересно вот узнать о твоей роли в ней и о твоем участии в этой опере. 

Василий Ефимов:

Опера «Царица». Это удивительная совершенно работа Давида Федоровича Тухманова. Это невероятно смелый ход. Потому что в наше время композитор, на чьих песнях выросли фактически все, вдруг взялся за совершенно новый для себя жанр оперы. Он, со своим потрясающим от Бога дарованием композитора-песенника, мог бы написать какой-нибудь мюзикл, например, который в условиях современного рынка развлечений, наверное… 

Алена Водонаева:

Был бы очень популярен и собрал бы достаточное количество денег. 

Василий Ефимов:

Был бы очень популярен. Но он взял другой жанр и написал оперу. Не просто оперу. Это открытая опера, и это жанр, который отличается немножко от всех остальных жанров, которые были наработаны за 400 лет. Тем, что опера всегда ассоциировалась у людей с определенной элитностью. И более того, самое страшное в опере, чего люди боялись в ней, они боялись не понять, что происходит на сцене. И поэтому очень важно, чтобы опера была доступна. Так вот, что сделал Давид Федорович Тухманов? Он написал оперу, в которую придя, любой человек сможет понять, что происходит на сцене. Потому что, в действительности, все очень близко современному народу. И разнообразие того, что происходит, так велико, что каждый найдет для себя что-то интересное. Помимо исторического сюжета, т.е. это Великая императрица, царица Екатерина II, это, я не знаю, Пугачевское восстание, свержение ее мужа с престола и возведение на престол ее самой. Люди могу увидеть невероятные, фантастические костюмы, которые, когда увидели исполнители, мы честно кричали в голос. Потому что это невероятного качества ручная работа. Т.е. это все сделано по историческим эскизам. Но в этой опере есть несколько сцен фантастических, роскошных балов во дворце Екатерины. Фантастические художники спектакля Игорь Нежный и Татьяна Тулубьева воссоздали на сцене Зеркальный зал дворца Екатерины, который просто по мановению какой-то волшебной палочки, он вдруг превращается в сад. Просто если человек придет, и увидит красивое. Потом, я уверен, он захочет посмотреть какие-то еще образцы оперы. И я уверен, что он не будет уже так сильно бояться пойти на какое-то более классическое произведение, что происходит сейчас. Вот в этом особенная ценность проекта и жанра открытой оперы. 

Алена Водонаева:

Расскажи  о своем участии в «Царице». 

Василий Ефимов:

Мой персонаж – это последний фаворит царицы. Да, Платон Зубов, последний фаворит, который из всех ее фаворитов был самым неталантливым. Он был откровенно глуп. И довел, например, свое поместье до того, что после него проклинали его фамилию в двух следующих поколениях. А почему он оказался вдруг у Екатерины? А его подарили, фактически. Он был каким-то мальчиком, где-то, у кого-то там, чуть ли не крепостным. У него была невероятно красивая внешность: большие глаза голубые какие-то. Вот его подарили, фактически, с бантиком на причинном месте. Потому что она любила молодых людей, которые отличались особыми достоинствами. Так вот этот человек пытался влиять на уже пожилую, умудренную невероятным количеством опыта, женщину. У которой в руках была эта фантастическая на тот момент империя, которой ей приходилось управлять. И моя сцена, несмотря на то, что она такая довольно фривольная, скорее всего про то, как человеку в конце жизни, человеку, наделенному невероятной властью, деньгами, как тяжело найти единомышленника. Как можно быть одиноким даже в обществе молодого, привлекательного и довольно любвеобильного человека. 

Алена Водонаева:

Но, а  вот у такого персонажа неталантливого, как Платон, вот лично ты можешь чему-то научиться? 

Василий Ефимов:

Я думаю, что нет. Модно играть, петь Ленского – и быть застреленным каждый вечер. А на следующий день снова пережить историю заново. Но быть застреленным и на следующий день переживать снова что-то, невозможно. Есть какие-то вещи, которых нам лучше не переживать никогда в жизни. И поэтому, скорей всего, урок должен быть и с персонажами не для меня, а для публики, которая придет на спектакль. В моей сцене главный урок заключается не для мужского персонажа, а для женского. В итоге все равно царица остается одна. Мы знаем очень много таких цариц, к сожалению, в наше время. Женщины, облеченные властью, фирмами, состояниями, заводят себе мальчиков - альфонсов, любовников, которые… 

Алена Водонаева:

Меняются. 

Василий Ефимов:

Меняются, да. На новых машинах, в новых дорогих ресторанах. Но они не понимают того, что по-настоящему переживает женщина рядом с ними. Это трагедия, конечно, когда человек такого невероятного ума, ведь Екатерина II переписывалась и с Вольтером, например, писала пьесы, писала музыку, знала прекрасно литературу, была фантастическим политиком, и вдруг рядом ничтожество. Мне кажется, что это очень жизненно. Это позволяет, может быть, чуточку ответственней относится к окружающим. Может быть, больше их уважать, потому что каждый человек может потом стать прототипом и дать толчок для рождения новой роли. Платон Зубов, например, я знал одного такого молодого человека. 

Алена Водонаева:

В жизни? 

Василий Ефимов:

В жизни. И каждый раз, встречаясь с ним, он хвастался, что вот, смотри, вот видишь у меня новая рубашка, я купил ее вот в том магазине за 4000 долларов. Все знали, что он не работал. И все знали, с кем он спит. Все знают, каким образом он добывает, собственно говоря, эту рубашку. 

Алена Водонаева:

Новые ордена. 

Василий Ефимов:

Ну, в  нашем времени нет орденов. У  нас сейчас другие принципы. 

Алена Водонаева:

Ну, вот  для них как раз одна – это  рубашки за 4000 долларов. 

Василий Ефимов:

Скорее, не рубашки, а лейбл на них. Чем  ярче видно, что это Dolce & Gabbana или, я не знаю, Гуччи, тем понятно, что почетнее. Но, тем не менее, это было всегда чуточку печально, потому что пустышка был. И вот поэтому вот он дал такой толчок. И поэтому когда началась постановка, то это было нетрудно сделать. Нетрудно выполнить задачу, когда ты четко себе представляешь, как себя ведет человек. 

Алена Водонаева:

Подобный, да? 

Василий Ефимов:

Ну, в  такой ситуации. 

Алена Водонаева:

Посоветуй, пожалуйста, с чего лучше начать, может быть, нашим зрителям, которые  еще никогда не были в опере, чтобы этот жанр был более понятен им. 

Василий Ефимов:

Если есть возможность начать с «Царицы», то я думаю, что это, действительно, хороший вариант, потому что «Царица» написана по-русски, это прекрасно. Есть масса каких-то маленьких милых опер, которые не напрягают своей чрезмерной длиннотой. 

Алена Водонаева:

А чем  плохо начать с опер на итальянском  языке? 

Василий Ефимов:

Не плохо, но всегда приятно понимать текст. Это  важно. 

Алена Водонаева:

Ну, а  если там идет такой эмоциональный  посыл и игра актеров, и такая  мощная энергетика, что ты все равно сидишь и понимаешь, и текст абсолютно неважен? 

Василий Ефимов:

Ален, мне  очень страшно в этом признаваться, как оперному певцу, но, к сожалению, в наше время такая сила эмоций достигается крайне редко. 

Алена Водонаева:

Редко? 

Василий Ефимов:

Это страшно, но это так. К сожалению, большая часть людей, которые работают сейчас на сцене – это люди, которые работают индивидуально. Т.е. каждый сам за себя – закон джунглей. 

Алена Водонаева:

Это правильно? 

Василий Ефимов:

Конечно, нет. Потому что опера – это работа совместная, ансамблевая. Если на сцене хорошо поет Татьяна, а Онегин поет плохо, то сильного эмоционального напряжения не удастся добиться. 

Алена Водонаева:

А есть ли у тебя оперные исполнители, на которых тебе хотелось бы равняться? Просто, может быть, любимые. 

Василий Ефимов:

Конечно, есть. 

Алена Водонаева:

Расскажи  о них. 

Василий Ефимов:

Безусловно, пробный камень – это Лучано Паваротти, безусловно. Я могу признаться, что  когда я был маленький, я терпеть его не мог, честное слово. Не нравилось. Но маленьким детям не интересно рассматривать, например, часы Картье, им гораздо интересней кубики. А потом я дорос и до часов Картье. Фантастический, совершенно невероятно много сделавший для оперы, конечно, Пласидо Доминго. Когда-то непереносимая мною на дух Мария Каллас. Все остальные, они обладают несколькими гранями, может быть, талантов этих трех. А эти трое наполнены, мне кажется, большинством достоинств из возможных. 

Алена Водонаева:

Я знаю, что ты работал в Европе. Какое  впечатление на тебя произвели зрители, оперные театры, обстановка? Какие самые яркие впечатления? 

Василий Ефимов:

Впечатления яркие – это, конечно, страх. Потому что все слишком профессионально, скажем так, экстра, мега, турбо. Все приходят абсолютно готовые, вылизанные, причесанные. И начинается не искусство, а, как это называется на Западе, продукция. Довольно высокого качества, безусловно. Которую легко продать, которую интересно купить. Но, к сожалению, в отличие от русских театров, из продукции, как правило, уходит элемент личного актерского творчества. Потому что очень жестко условиями контракта навязываются какие-то вещи, например, как костюм, грим, послушание режиссеру, бесконечно количество маленьких, маленьких, маленьких вещей, за рамки которых ты не можешь выйти из-за контракта. Например, одна из моих следующих продукций будет в Амстердаме – это будет мировая премьера оперы «Собачье сердце» Раскатова. Кстати, к вопросу о том, пишутся ли новые оперы. Пишутся еще как! Катастрофа, потому что мне прислали контракт на семи страницах. Я должен был подписать там под каждой, но я не знаю, что я буду там играть, потому что из 7 страниц 5,5 было посвящено тому, чего я не могу. Все остальное, пожалуйста, мои обязанности. Но из-за этого, мне кажется, уходит какой-то такой дух театральности, что ли. Люди видят готовый продукт, да все ходят из одного места в другое, костюмы. Но если вдруг вытащить из этого спектакля какого-то и поставить на его место кого-то другого – ничего не изменится. 

Алена Водонаева:

Ничего  не изменится. 

Василий Ефимов:

А есть спектакли, которые заканчивались, когда кто-то уходил. Например, Фельзенштейн, поставивший «Кармен» в Берлинской «Комише опер», он приглашал, специально несколько раз в месяц, еще во время Советского Союза, певцов из театра Станиславского и Немировича-Данченко. Трое человек летали каждую неделю в Берлин петь «Кармен». Как только не стало одного – все закончилось. Какие-то потрясающие сейчас современные режиссеры пытаются это возобновить, например, Лоран Пелли из Франции. Он делает совершенно уникальные спектакли, которые идут по несколько лет. И все удивляются, как же так? А он приглашает группу единомышленников, и когда ты смотришь на их спектакль, ты не понимаешь вообще, как это возможно. Такой ансамбль и такая в этих жестких рамках такая свобода внутренняя. 

Алена Водонаева:

Василий, я понимаю, что поставить хорошую  оперу достаточно сложно, да? 

Василий Ефимов:

Да. Действительно. Особенно в наше такое непростое время. Вот конкретно с оперой «Царица» нам невероятно повезло, потому что так получилось, что мы нашли фантастическую поддержку, совершенно которую невозможно переоценить, в лице Фонда «МЕТА» и руководителя этого Фонда Цветкова Николая Александровича. Он невероятно чутко, как-то по-отечески, отнесся к проблемам певцов и постановщиков. Человек абсолютно бескорыстно, безвозмездно… 

Алена Водонаева:

Оказал  помощь, да? 

Василий Ефимов:

Поддерживает  такой сложный финансово проект. И низкий поклон людям, которые в наше время могут позволить себе делать такие шикарные, широкие жесты. 

Алена Водонаева:

Такое редко происходит? 

Василий Ефимов:

Невероятно  редко, потому что обычно, ну много  денег у человека, очень хорошо, блестяще. 

Алена Водонаева:

Он лучше  купит себе очередную яхту или  очередной самолет. 

Василий Ефимов:

Да, новый Бентли. А здесь вдруг, человек, который увлекается идеей неизвестной оперы, только что написанной. Понятно, что маститым автором, который… 

Алена Водонаева:

Но еще  неизвестна, да? 

Василий Ефимов:

Неизвестна. Это как такая темная лошадка. Мне кажется, что Фонд не проиграл, вкладывая деньги в эту работу. Я надеюсь, что люди, которые придут в Кремлевский дворец 25 и 26, кажется, ноября, я надеюсь, что получат удовольствие. 

Алена Водонаева:

В балете существует достаточно такой строгий  карьерный рост. Т.е. для того, чтобы стать примой, тебе сначала нужно отплясать в кордебалете, еще неизвестно станешь ли ты примой. Существуют ли в опере какие-то сложности? Вот как вообще попасть на этот оперный Олимп? Какие этапы нужно пройти? 

Василий Ефимов:

Нужно пройти, безусловно, школу какую-то актерскую, потому что скучно, когда стоит и ноет. Вот стоит она, письмо пишет Татьяна к Онегину, вот она ноет, ноет 20 минут и вообще ничего не выражает. Поэтому, конечно, это все необходимо. Но если у человека действительно яркий комплекс (голос, внешность, актерская игра), то ступеньки не будут крутыми к этому Олимпу. Ну, есть еще какие-то вещи, которые нужны, конечно. Это, безусловно, везение оказаться в нужном месте в нужное время, чтобы нужный человек услышал. 

Алена Водонаева:

Внешность играет большое значение? 

Василий Ефимов:

В наше время, да. Ну, по счастью, к сожалению – не знаю. Но, да. 

Алена Водонаева:

Ну, давай  последний вопрос. Есть ли какие-то отличительные черты у русской оперы от всех остальных? 

Василий Ефимов:

Конечно, есть. Любая иностранная опера может быть на сюжет про другую страну или про события, происходящие еще где-то, не только. А русская опера в основном происходит в России. И мне кажется, что в этом проявляется отдельная любовь русских композиторов своей Родине. И сердце у России очень большое. И про него, наверное, приятно петь. 

Алена Водонаева:

Ну, что  ж. Я желаю тебе счастья. Я желаю  тебе успехов в твоем, вообще, великолепнейшем, изысканном творчестве, потому что  опера – это очень достойно, это очень красиво. Приятно было пообщаться с таким красивым человеком, занимающимся красивым делом. 

Василий Ефимов:

Спасибо. 

Алена Водонаева:

Спасибо большое. Увидимся через неделю. Счастливо! 

Василий Ефимов:

Пока. 

Алена Водонаева:

Пока.