Вот уже прошло немало времени с момента либерализации партийного законодательства, по крайней мере, достаточный срок, чтобы говорить о каких-то первых результатах. И, к сожалению, довольно быстро развеялась иллюзия относительно того, что стоит лишь снять барьеры, и будут появляться новые политические силы, которые сметут просто старую, дискредитирующую себя и оппозицию, и власть.

 Вот ничего подобного не происходит. Мы не видим ярких партийных дебютов. Подавляющее большинство партий, которые уже прошли цикл регистрации и получили возможность участвовать в октябрьских выборах, это их структура, чисто политтехнологические проекты, созданные в какой-то степени для продажи, для извлечения прибыли, про запас и т.д. Есть и попытки реального партийного строительства. Но они пока, скорее, разочаровывают, предположим, и на националистическом фланге, и на либеральном фланге. Прежде всего, характерны неспособностью сформировать широкие консолидированные какие-то блоки и идей, и коалиции лидеров.

 Имеется ограждение очень сильное, которое очень сложно преодолеть партийным игрокам. В этой ситуации проблема неполноты нашего партийно-политического спектра выглядит еще более, знаете, такой печальной и трудно решаемой. Мы уже не можем уповать просто на либерализацию, на то, что дерегуляция этой сферы автоматически позволит восполнить этот дефицит представительства. Что я имею в виду под неполнотой партийно-политического спектра? Очевидно, есть пустое место там, где должна быть праволиберальная партия, и есть пустующий правоконсервативный фланг, то есть, место цивилизованных националистов. Мы видим, что в европейских странах, которые испытывают схожие проблемы с миграцией, с этнической преступностью, как правило, есть некие ниши националистической политики. Безусловно, Россия - не исключение из этого правила. И у нас тоже такие партии и политики должны быть, причем представлены пропорционально уровню их поддержки в обществе. Ни на том, ни на другом фланге ничего не получается.

 В какой-то степени это следствие отказа двух политиков, которые могли бы реализовать этот запрос от выполнения своей общественно-политической миссии. Один политик - это Михаил Прохоров, тот, который мог бы сформировать полюс на праволиберальном фланге. Он после своего относительного успеха в ходе президентской компании вел крайне и нарочито непоследовательную политику в том плане, что касается партийного строительства, и фактически дезориентировал своих сторонников: как актив, так и потенциальных сторонников - широкий круг. И сейчас ожиданий с ним фактически уже никаких серьезных не связывается. И на другом фланге - это Навальный, который мог бы быть примером вот такого цивилизованного республиканского либерального склада националиста, который тоже отказался от партийного строительства в пользу попытки играть на какой-то широкой антипутинской коалиции и претендовать на роль лидера в этой коалиции, которая стремится к продолжению уличного такого карнавала вместо партийно-организационной политической работы, момент для которой на самом деле пришел. Вот как раз пришел зимой и весной этого года. Вот этот момент упущен и по субъективным, и по объективным причинам.

 Что нам остается? Ну, во-первых, конечно, это не значит, что он упущен безвозвратно, потому что я уверен, что этот спрос и на либеральную силу нового типа, и на националистическую силу еще будет удовлетворен. Но в перспективе избирательных компаний: и региональных, и федеральных, на мой взгляд, необходимы какие-то механизмы-стимуляторы для политической системы, которые работали бы параллельно партийным механизмам. Ну, в принципе, их два. Первый - это возможность формировать блоки. По сути эта возможность способна компенсировать дефицит времени перед выборами в Думу. Вот, условно говоря, если мы подходим к избирательной компании в Государственную Думу вот с таким же аморфным, несформированным партийно-политическим ландшафтом, то возможность сформировать избирательные блоки дает шанс на то, что ближе к выборам, когда нужно будет на что-то решаться, когда, возможно, пойдут и бюджеты, и политические интересы в сторону партийного строительства, блокового строительства, что-то может появиться. То есть создание блоков - это возможность компенсировать потерянное время. Поэтому эта возможность, на мой взгляд, нужна для того, чтобы стимулировать и оживить нашу партийную систему ближе к каким-то значимым выборам, будь то Мосгордума, может быть, или Государственная Дума. И второе - это смешанная система, может быть, на выборах в Государственную Думу или, по крайней мере, какие-то серьезные, может быть, элитарные выборы. Ну, оптимально, на мой личный взгляд, были бы прямые выборы в сенат, в верхнюю палату. То есть, чтоб вот, может быть, мажоритарный принцип представительства был полноценно, так сказать, реализован в партийно-политической системе. Это подход, который считается, в общем-то, ортогональным укреплением партии, потому что одномандатники - они одиночки часто, они нарушают партийную дисциплину, с ними надо договариваться партийному руководству.

 На мой взгляд, в нашей сложившейся партийной системе во многом не хватает вот этого пула относительно самостоятельных людей, которые уже, в свою очередь, могут образовывать партии и коалиции. Партии, которые будут не просто проекцией федеральных аппаратов на регионы, а которые будут неким собранием лидеров мнения - региональных и федеральных. Вот поэтому эти два стимулятора для политической системы, одномандатники и блоковые механизмы, как мне кажется, нужно будет внедрять перед лицом этой очевидной аморфности и слабости партийной системы.

 Я сказал об относительных, так сказать, неуспехах или отсутствии успехов у новой, условно говоря, оппозиции. Но на самом деле старая оппозиция переживает тоже кризис жанра. У «Справедливой России» есть проблема с претензиями на лидерство, с внутренними конфликтами, потому что, конечно, лица партии не довольны, наверно, вот таким малообоснованным, недемократическим лидерством Левичева, который был поставлен волей Миронова. В общем-то, относительно недемократическим уставом партии с централистским механизмом принятия решений. Дальше - многие в партию шли как в резерв на альтернативную партию власти, особенно в регионах. А «Справедливая Россия» была сильна региональными отделениями.  Сейчас она таковой не является. Она является скорей такой достаточно радикальной формой оппозиции, и это сработало на выборах одиннадцатого года, когда положение партии - антипода «Единой России» оказалось выигрышным. Дальше это номер с таким же успехом работать не будет просто потому, что наша партийно-политическая система не будет в такой степени сосредоточена на «ЕР», и потому, что со стороны власти «ЕР» не будет такого мощного пропагандистского излучателя включаться, а ставки будут делаться более диверсифицированно.

В этой ситуации и протестная рента «Справедливой России» автоматически уменьшится. Это и КПРФ со старением лидера, со старением дискурса. Это и ЛДПР - та же самая проблема, и это все помноженное на кризис партии власти, которая испытывает проблемы и с брендом (выдвиженцы от «Единой России» предпочитают от нее открещиваться на муниципальных и региональных выборах, когда есть такая возможность), и даже, в общем-то, с уровнем административной поддержки. Потому что уже нет ощущения того, что власть намерена складывать все яйца в одну корзину. Скорей всего они готовы диверсифицировать свои политические ставки и работать с самыми разными силами, которые готовы просто действовать по каким-то правилам игры, которые готовы работать в электоральном плане, а не делать ставку на смену власти через улицу. А это, в том числе, и оппозиционные силы. Поэтому все - и действующие партии, и партии новые - пока находятся в состоянии очередного кризиса. И в этом смысле очень печально, что мы после стольких лет, вообще говоря, партийного строительства, такого бурного в том числе, приходим сейчас в 2012-ом году (вот, казалось, демократизация началась у нас в 1991-ом году), с такими печальными результатами в сфере партийного строительства. То есть фактически ни с чем: с аморфной, несформированной партийно-политической системой. Но, в общем, это, видимо, задача для нового поколения политиков.