В истории полета Путина с журавлями-стерхами, как во многих подобных историях, есть несколько слоев. Для того чтобы понять что это было, что это такое собственно происходит, перед нашими глазами происходило, попробуем это дело по отдельности разобрать. Ну, например. Безусловно, внутри этой истории защита редких птиц и животных, и Путин не первый раз демонстрирует, что он интересуется этим, что он хотел бы быть в этом мировом тренде: защитить тигра, защитить дальневосточного леопарда. Там еще интересная впереди у нас такая история есть, там есть удивительно сохранившиеся, буквально десятки особей дальневосточного леопарда, там есть у него защитники, но есть у него и враги, серьезно, это тоже очень важно. Теперь – стерхи. Журавли, которые, конечно, нуждаются в защите, и не просто в защите, а таком уникальном виде защиты, как человеческое вмешательство с целью заменить им, направить им инстинкт в правильном направлении, заставить их стать снова дикими и красивыми, и правильно живущими птицами. Когда-то в советское время, многие вспоминают эту историю, один западный ученый придумал вот эту технологию. Поначалу он даже чуть ли не бегал с ними с такими крыльями, в общем, потом стал летать, учить их летать правильно, тех, кто вырос и был рожден в неволе искусственно, в инкубаторе, так скажем, природном, но инкубаторе. Тогдашние руководители советские этого мужика летать с нашими стерхами, хотя какие ж они наши – они перелетные, то наши, то не наши, - не пустили. Почему? То ли, правда, рядом база военная была, то ли не было военной базы, а просто преувеличенные волнения по этому поводу были – мужик из капиталистической страны, мало ли чего, взлетит, увидит чего-нибудь, да и вообще, что-то не похоже, какие журавли? Небось, шпион. И тогда, помнится мне, история эта получила определенное звучание и засела определенной занозой. Я вот тоже ее прекрасно помню, думаю, и Путин ее прекрасно помнит, а не помнил, так напомнили. И здесь всплывает еще одна грань этой истории – это исполнение затаенной, неисполненной прежде советской мечты о том, что какие-то барьеры будут разрушены. Если ты хочешь учить птиц летать, то неважно кто ты: эллин или иудей. Умеешь учить птиц летать – давай. Вот этот вызов: хочешь ли ты летать, учить птиц летать, как птица, или щебетать, как птичка в твиттере. Вот этот вызов интернет-публика очень быстро схватила, ощутила и ответила. Ответила, как умеет, все тем же щебетанием, разговорами, в общем-то, издевательствами какими-то, подчас шуточками в лучшем случае. А, главным образом, вся эта интернет-публика, или почти вся, там тоже разная публика, не хочу их обидеть, но она, ущучив это, она ощутила какой-то внутренний укор: «а я-то сам вот так смогу?, я летал на параплане?», даже не осознавая это, но ощутив этот укор, поколение не желающих летать, а желающих щебетать, немедленно напало на это дело. Вспомнили мамины старые песни и про журавлёнка, Гамзатова, Пугачеву, и чего они только не вспомнили, как они только не упражнялись в остроумии, но замечательно была высказана ровно одна вещь, нет, две. Первая замечательная вещь, которая была сформулирована так: если стерхи не дураки, один из них должен стать представителем Путина на Ямале, и вторая - это грубоватая, прошу прощения, шуточка, которая мне тоже очень понравилась – «лучше журавль в небе, чем курица в гнезде». Вместо слова «гнездо» следует подставить известную историю про «Pussy Riot». По-моему, неплохо, это все, что выработала эта гигантская гора перепостов, шуточек, прибауточек, инвектив – все, что она, на мой взгляд, родила - это вот две такие симпатичные мышки, одна и вторая. Есть еще, конечно, такая история, на мой взгляд, поколенческая совершенно, когда поколение Путина, это люди, которым по 60, около того иди за слегка, оно демонстрирует, что остается верным некоторым ценностям, которые, так уж получилось, они в течение жизни себе понабрали в копилку. Ну, я сейчас не буду говорить о спорте, о дзюдо, о каких-то принципах отношения к жизни как некоторому постоянному, в том числе и физическому преодолению чего-то, в том числе и собственного возраста, к примеру, сохранение ощущения реальности в жизни – «не отдам себя в виртуал, фиг вам, не хочу, живите там сами, если уже так вы сформировались. Мне даже вас слегка жаль, с другой стороны, мне вас жаль как детей, я ж сам виноват, я тут занимался черт знает чем, а вы у меня тут…». Я, как дедушка, как отец, тоже точно так же рассуждаю: чем-то  другим занимался, а вы у меня как-то тут у компьютера как-то все сели и ничего: ни жизни не знаете, ни костер не умеете развести. Как же так? - думаешь. А ты же сам бегал, занимался чем-то другим, а сейчас с внуком догоняю, через поколение догоняю. Мы с ним ракету делаем, такую из бумаги клеем, потом двигатель туда. А он смотрит, ему 6 лет, мы запускаем эту ракету, так как я делал по чертежам «Юного техника», я ничего не могу с этим поделать: эта ракета у меня, во мне уже каким-то образом сидит. Как и полет на параплане, когда ты летишь сам, и это здорово. И вот это поколение, которое сохранило это в себе, может быть, оно теперь и лишнее, может быть, и ностальгическое, может, это никому не надо, и т.д., кроме нас самих. Оно, тем не менее, говорит: «Не сдадимся, врешь - не возьмёшь, вы думали, что мы будем, как Брежнев, шаркая ножками, тут ходить, вешать себе медали на грудь и спину, вы с нами повоюйте, вы докажите, что вы можете не только ходить по Бульварному кольцу, смеяться, хохотать, делать смурное лицо, докажите, что вы сможете с этой жизнью что-то делать, управлять». Ну, хоть журавлей, ладно, людей, но журавлей хоть победите. Могете?  Не могете. Вот посыл интересный в этой истории. Ну, еще там есть разные другие. Пиаровский ход хороший? Да, хороший, безусловно. Ответ на всю эту виртуальную лабуду, такой вещественный, симпатичный? Симпатичный, безусловно. Ну, и международное звучание. А куда от него? В общем, в мировом тренде поддерживает редких животных, волнуется за них, переживает президент-то наш. Я прочитал отклик, там разные отклики есть на то, что я успел уже написать про это, я прочел два отклика, очень разных. Один отклик: «В стране, что ли, дел нет? Летает. Надел белый маскхалат и помчался куда-то там». Это одна сторона дела. И второй отклик: «Ну, вот смотри, молодец, летает, вот такой может и в стране что-нибудь…». Аккуратная возникает здесь такая надежда. Не знаю, закладывал ли он ее в итог этого своего полета или нет. Но она тоже у многих людей присутствует. Какую-то часть поколения он задел по-хорошему, какую-то зацепил, в общем, ревностным таким каким-то к этому делу отношением. По-моему, итог, если мы живем в информационном обществе, его ценность в том, чтобы все дня три говорили только об этом, то в общем, и этот итог, в общем, достигнут вполне.